CОЛДАТСКАЯ ЗВЕЗДОЧКА Ч. II

CОЛДАТСКАЯ ЗВЕЗДОЧКА

II

Сели рядом. Переглянулись. Иваныч зоговорил неторопливо. Перед моими глазами вставали как живые те далекие события 1943 года.

… Изрытая войной линия фронта. Ночь. До смерти усталые, отбившие то ли восьмую, то ли девятую атаку за последние сутки, отдыхали в окопах в ожидании очередной схватки с фашистами, солдаты.

Набежавший ветерок разогнал запахи горелого железа, пороха и масла, и в ночи снова запахло землей и уцелевшими травами на ее израненном теле. Яркие вспышки ракет выхватывали на какой-то миг участки переднего края, а потом все снова погружалось во мрак. Изредка тявкали пулеметы. Не смыкая глаз, вглядывались в темную и сырую ночь часовые. Из траншеи несло дымком махорки.

Примостившись на охапке сухой, но успевшей впитать влагу росы, травы у передней стенки широкой траншеи и завернувшись с головой в потрепанную солдатскую шинель, засыпал полковой разведчик Андрей Головеньчик. Охваченная ночной прохладой земля была сыра и неласкова. Где-то поодаль вспыхнул от глубокой затяжки огонек cамокрутки, а рядом, чей-то ровный голос рассказывал друзьям о доме, родных местах.

Мысль о доме и семье в свободное между боями время тревожила и Андрея. В единственном письме, полученном от жены в самом начале войны, она сообщала ему о том, что её брат Петро и их старший сын Димка тоже на фронте, однако весточки ни один не присылал. Больше писем из дому не было. Андрей знал, что там орудуют фашисты. При этой мысли сжималось сердце: как там они, земляки, неужели сдадутся этим ненасытным гадам.

Неожиданно солдат вздрогнул. В полусне до его слуха донесся какой-то неразличимый звук. Он еще не понял в чем дело, однако всем своим существом почувствовал что-то неладное, необычное в этой ночной тиши.

Прислушался. Может, почудилось?.. Нет. Со стороны противника доносился плач ребенка. Надрывный, захлебывающийся, оттого жалкий и, просящий о помощи. И столько в нем, том плаче, было безысходной, недетской тоски, отчаяния и беззащитности, как будто бы часть собственной души надрывалась там, в непроглядной ночи.

- Вот ублюдки! - злобно выругался.

Головеньчик обернулся, напряг зрение. Неподалеку он еле-еле различил несколько бойцов. Прильнув к брустверу, те также вслушивались в темноту. Казалось, ничто уже не может удивить этих людей, привыкших к грохоту атак и содроганию земли, хватавших не раз за горло собственную смерть. Но сейчас …

Тоненький срывающийся голосок, зовущий маму и терзающий солдатскую душу, доносился из темной мглы легкими порывами ветра.

- Спецыяльна прыдумалі, гады, каб заманіць нас, без перадыху накрыць,- со злобою в голосе произнес пулеметчик белорус Грамович. - На уласныя вушы чуў, што якаясь Маруся ўсю ноч, без упынку, клiкала свайго дзiцёнка.

Андрей тоже знал о том, что фашисты любят устраивать подобные развлечения. Выносят на нейтральную полосу динамик и заводят то ли детские, то ли стонущие при пытках солдатские или материнские голоса.

- Эх, садануть бы их теперь из «катюши»,- прохрипел весельчак, русский Смирнов.

- Гдэ взят тот «катюша», рэбята?, - остановил его азербайджанец Асманлы.

- Минуту – другую темнота молчала, а затем вновь захлебнулась детским горем.

Необычная весть уже облетела все окопы. Просыпались уставшие бойцы. Отовсюду доносились их приглушенные голоса. В сопровождении ротного появился комбат, невысокого роста, кряжистый капитан. Негромко, но властно приказал: «Отставить разговоры!»

Острым слухом Андрей уловил обрывки фраз командиров.

- Что-то затевает комбат.

- Смирнова ко мне! – распорядился ротный.

Из темноты выпрыгнул старший сержант Смирнов, командир первого взвода.

- Послать одного в разведку, двоих на прикрытие. Учтите, можно нарваться на засаду. Найти бойцов смекалистых. Действовать по обстановке!

- Вопросы есть?

- Никак нет!

- Действуйте!

Комбат говорил короткими фразами, твердо и от того уверенно.

- Усилить наблюдение! - повернулся он уже к командиру роты. Исполняйте!

- Есть!

- Головеньчик, ко мне!