К 65-ЛЕНИЮ ПОБЕДЫ

К 65-ЛЕНИЮ ПОБЕДЫ

СУДЬБЫ ЛЮДСКИЕ

ЭХО ВОЙНЫ В СЕРДЦЕ БЕЛОРУСА

Сколько горя и бед принесла людям Великая Отечественная война! Тысячи и тысячи искалеченных судеб, душ, миллионы погибших. Однако война это не только фронт и борьба в тылу врага, это ещё и подневольный труд на нового хозяина арийской нации.

Наше интервью-рассказ Александра Павловича ВАСИЛЕВИЧА, несовершеннолетнего узника, Почётного дорожника, а ныне ветерана труда, который на алтарь войны положил свои юношеские годы в Германии.

Д Е Т С Т В О

«Мядельщина. Озёрный и лесной край. Здесь прошло моё детство. Здесь осталась и моя память. До 1935 года наша большая семья: шесть братьев отца – Емельян, Андрей, Григорий, Левон, Павел и Иван (всего 13 душ) жили в старой избе. Братья отца стали жениться, покидать отчий дом. Вот и наши у местного помещика купили лес на дом, построили своё жильё. Нажили хозяйство. Однако земли было небогато, всего «одна шестуха» на всех братьев (1 волока равна 25 гектарам). На больше денег не хватало. Работали на земле толокой. Причём обрабатывали всё поле одной лошадью. Всё было: и неурожаи, и неумолот. Собранного урожая хватало, пожалуй, только для пропитания всей семей и уплаты недоимки, налогов Это во внимание никто не принималось – налог отдай. Одно выручало, что отец мой был хорошим кузнецом, всё мог сделать. Сельским кудесником звали его. Мало-помалу немного разжились. Дядья мои, братья отца, начали заводить свои семьи, расходиться…»

-Александр Павлович, были ли в вашей деревне состоятельные хозяева?

- Да, были. Гораздо богаче нашей семьи, кто имел хорошие деньги, земли имели как не в три и больше раз. Хотя, я вам скажу, не завидовали друг другу, а наоборот, помогали. И деньги платили соседям за помощь. Жили дружно. Не поверите, но в деревню лишь бы кто без нужды не смог зайти – со всех сторон была ограждена, а с обоих концов её были устроены ворота-брамки. И животное не убежит, и чужак не зайдёт. Только когда откроют односельчане. Вот это был порядок и взаимопонимание! Даже немцы были удивлены.

- Когда у вас появились фашисты?

- В моих Довжанях фашисты появились уже через три недели после вторжения на нашу страну. До сих пор помню, как ездили на повозках и забирали у сельчан всё – живность, зерно и масло, молоко и яйцо для своей армии. Обязательной была и поставка зерна на станцию Княгинин, которое прямиком по железной дороге увозилось в Германию.

Помню: сидят наши бабы – мама, тётя- льют горькие слёзы, не зная, что худшее ещё впереди.

- Вы имеете в виду блокаду?

- Да. Осень 1943 года. Православные праздновали Воздвиженье Креста Господнего. Я пошёл подстричься к Володе Дубино. Раньше это обычным делом считалось, когда деревенские мужчины (а их было более сорока, это теперь один, два на всю деревню!) подстригали друг друга. Возвращаюсь домой, а здесь – фашисты. Деревенских всех повыгоняли на улицу. В хатах, в сараях все перевернули вверх дном. Подушки, одеяла вспороты. Искали любую зацепку связи с партизанами. Будто бы мы настолько простые, что оставили ту зацепку на виду. Да, мать пекла партизанам хлеб, но мы сразу же прятали его в бочку и в землю, а когда опасность уходила - относили в лес. Одну буханку и в тот день оставили для себя. Вдруг эстонец в немецкой форме подошёл к столу, взял хлеб, поднёс к устам, улыбнулся и отдал маме моей, сказав, что «сейчас деревни не будет, вас погоним в Германию, а дорога дальняя...»

Через несколько минут деревня горела. Счастье наше, что людей не сожгли, как в соседних деревнях Слободе, Брусах. Сколько было страха!

В этот день закончилось моё детство. Шёл мне 14-й год.

НА ЧУЖБИНЕ

«Вспоминается ужасная картина. Стоит тёплая солнечная осень. С самого утра началась какая-то неестественная шумиха, беготня в соседних деревнях. Под разъярённый лай овчарок фашисты сгоняют в низину, что возле сегодняшнего Сватковского сельмага жителей Азарок, Липова, Школьникова, Лукъянович, Довжань. Цель нам уже известна: отправка в Германию. Рабочая сила новой власти нужна, поскольку молодые и трудоспособные на фронте. А что если передумали и сейчас начнут полосовать из автоматов? Родители боялись за своих детей, родных, ибо слышали, что молодых отправляют на медицинские опыты. Конечно же лучше если бы удалось сбежать, но большой риск. Да и нелегко было спрятаться от продажно-зоркого ока деревенского холуя, солтыса Никиты Гришкевича, который всегда повторял, «что сделает бутылка – не исправит и Вилейка» (там было управление СС). Правда не раз сбегал, потом как-то раз из Мяделя матери удалось меня вырвать прямо из немецких лап. На этот раз не было ни единого шанса. Двое суток в кольце автоматчиков с овчарками и под открытым небом держали нас как скотину. Затем пешком погнали в Мядель. По дороге молоденькая девушка Валентина из Слободы (вновь построенная – Новики) хотела спрятаться, нырнув в ближайший к дороге тростник озера Баторин. Немец увидел и как полоснёт очередь из автомата, а мне пацану интересно всё увидеть, ну и вышел из колонны, идущий ссади немец как врежет прикладом в бок, прямо дух заняло и болело долгое время.

В Мяделе согнали всех в церковь, где и провели ночь. Потом были Лынтупы, мужчины – на базе при жд.станции, женщины в костёле ночевали, как селёдка в бочке Старики не выдерживали, тут же и умерло три человека.

Утром набили нами открытый товарняк и – на Вильнюс. И как назло пошёл дождь. Дети, много моложе меня, голодные и холодные, глазками просили о помощи и еде. Я незаметно от фашистского ока взял у родителей и отломал ломоть от прихваченной буханки хлеба и передал детям. Как горели их радостные глазки!»

- Вас так и повезли в Германию?

- В Польше на станции Граево нас пропустили через строгую медкомиссию Полуголыми гоняли, ощупывали каждый участок тела. Составлены были списки здоровых и выбракованных. Особое внимание обращали на мужчин среднего возраста, их особо осматривали и не только тело, но и зубы, как животного на продажу. И всё бегом, бегом. Если кто-то неповоротливым был, здесь же в ход шла резиновая палка или приклад автомата. Дети плакали, взрослые еле сдерживали свой гнев.

Затем дали погрызть сырой брюквы и, пересадив в крытый уже вагон, за пять долгих суток оказались в Гамбурге.

- И сразу – по предприятиям?

- Не совсем так. На перроне дешёвую рабочую силу уже дожидались «купцы», как на аукционе. Кто кому понравился, уводили. Сразу же – в баню, нашу одежду сожгли, переодели в свое бельё, какие-то балахоны выдали с особенным знаком – прямоугольником с бело-голубой каймой, где на синем фоне начертано «ОСТ».Это значит, «остарбайтер», восточный рабочий., а попросту, раб. Месяц были на карантине. Отца определили в кочегары, позже и на циркулярке работал, мать – уборщицей в больнице. Я стал санитаром в госпитале «Анштальт». Жили мы в русском лагере Дамтур. Это было обязательным условием вермахта. И мы были довольны, что некоторые земляки рядом.

Хочу сказать, насколько мы, белорусы, трудолюбивый и выносливый народ, что не все славяне выдерживали те нагрузки и унижения, жестокие условия труда и сводили счёты с жизнью: украинец Микола, русский Фёдор не устояли, сломились. На первый взгляд кажется, что работа санитара лёгкая, без особых премудростей. Это только на первый взгляд. Представьте: подросток на равных со здоровенным немцем тащит на носилках откормленного фрица метров пятьдесят, причем половину этого пути требовалось поднимать на третий этаж госпиталя. А немецкий санитар всегда шёл спереди, ибо, поднимаясь по лестнице, основная нагрузка ложится на идущего позади. И таскал фрицев по 18 часов в сутки при очень скудном пайке. В подростковом возрасте надорвал грыжу, заработал язву… Выхода ведь не было. Только до сих пор в ушах стоят немецкие команды: «шнель, шнель, руссише швайн!» и в придачу ногой в спину. Частенько слышалось – «эршиссен», это значит «расстрелять». Правда один немецкий санитар позже стал человечнее, сочувственно, стал относиться ко мне. Вначале я недоумевал когда он приносил кусоче белого хлеба или даже свой бутерброд: «Бери, Саша, кушайт!» Вскоре узнал, что «майн зонн Россия погипп» - сказал он, что сын его погиб в России. Тогда и он начал признавать мощь нашей армии. Но и он прятался от доносчиков. Позже и целую булку приносил с кухни и помогал отлучиться в город, чтобы я отвёз родителям и землякам. Прикроешь оскорбительный знак “ОST” за лацкан пиджака, стараешься держаться уверенно, без оглядки. Это был большой риск. Да разве молодость осознавала угрозу! Хотелось другим помочь. Жил надеждой, что советская армия скоро добьёт врага.

- Вспоминались ли родные края?

- Конечно! Почти каждую ночь снилась синеокая и лесистая Мядельщина, ребята-погодки, с кем гонял лошадей в ночное, катался на санках, удили рыбу в речке Узлянка. Леса, луга и море цветов!

Хватало времени и на игры, и на помощь родителям. Хотя, отмечу, что тем временем, просьбы или поручения родителей исполнялись безукоризненно.

ОСВОБОЖДЕНИЕ. ДОРОГА ДОМОЙ

- Как и кто вас освободил?

- То утро запомнилось навсегда.» Саша, криг капут! Гитлер капут! – кричал всё тот же немецкий сострадательный санитар». И сам вместе с нами плакал.

Уже 6 мая наш лагерь освободили английские войска и передали Советской Армии в городе Гюстрав. Таких как наша семья было вывезено в немецкое рабство около 400 тысяч белорусов. Правда, далеко не все желали возвращаться на родину: кто-то поддался соблазну иностранного хлеба вкусить. Мы горели одним желанием – скорее на родную землю ступить. Родители уехали домой, а мне и такого же возраста молодым ещё более года не довелось видеть белорусских просторов.

- И куда на этот раз вы попали?

- Об этой странице своей биографии вплоть до времён гласности мало говорилось. Во-первых, из Германии шли пешком. Зачислили нас в ряды Советской Армии, где, приняв военную присягу, получили обмундирование и оружие. И пешком через Польшу пошли на Волковыск. Шли почти тир месяца. Затем отняли красноармейские книжки, погрузили ночью на грузовики и увезли. После какого-то времени пути оказались … в Тульской области, на шахтах. В составе 222 запасного полка из армии Рокоссовского работали в райцентре Бобрик Донской. Будто смывали трудом и потом грехи свои «за связь с немецким режимом». Сколько было всевозможных проверок, допросов, только всё зря! Я своей Родине не изменял, а что насильно был вывезен не моя тому вина. На одних шайморах (оставшийся, почернелый от смёрзшей картошки, крахмал – авт.) сидели, да шинелями по ночам укрывались от снега в дырявых бараках. Обидно было , но всё выдержали, знали, что время трудное и поди разберись, кто патриот, а кто …

Домой мчался, словно на крыльях, таварняками, пешком, где на попутке. Добрался. Сколько было радости и мне, и родителям!

ВЧЕРА И СЕГОДНЯ

- И с чего, Александр Павлович, вы начали новую жизнь?

- Понятно дело – со строительства дома. Тот ведь фашисты сожгли. Вот мы за год вошли в новую хату. Яблонька к яблоньке – заложили молодой сад. И уж потом начал и на девчат посматривать. Одна чернявая, из деревенских, понравилась, да так, что пошли с отцом в сваты. Младшая дочь Иосифа Малько, партизана, с необычной красы косой и редким именем Олимпиада. Трудолюбивая, всегда приветливая и улыбающаяся, всегда была хорошей помощницей по хозяйству и в поле. Начали дружить. Не только мы, но и наши родители. Вместе на луг по сено, и на рыбалку, и в лес. Говорили: «До Петра девка хитра…» Вот и мы только в тот Петров день 7 июля 1949 года поженились. Уже и платиновую свадьбу справили. Вырастили двоих детей. Старшая дочь Нона после окончания филологического факультета БГУ всю жизнь отдала школе. Отличник народного образования. Её сын и дочь, а наши значит внуки, также окончили БГУ и работают на высоких государственных должностях. А внучка Оксанка правнука Ильюшу нам подарила. Интересный такой мальчуган!

- А как ваша личная судьба сложилась?

- Я всю жизнь мечтал строить дороги. А в дорожном участке, который в то время располагался в Кривичах, всё не было свободных мест. Работал в колхозе, в мелиорации. А как только в ДЭУ-133 появилась вакансия, сразу же перешёл работать. Быстро уловил технологию строительства и поддержания дорожного полотна в надлежащем состоянии. Даже мастером назначали. И все вроде шло хорошо, но нет у меня руководящей жилки, да и руки сызмала привыкли к физическому труду. Вернулся в рабочий строй. Так без малого 30 лет отдал дорогам Беларуси. За эти годы своими руками возвёл не один десяток мостов не только на Мядельщине, но и на Минщине – в Габах и Азарках, Проньках и Наврах, Азеродах и Брусах, Неверах и Кортавке, Константинове и Сватках… И остановки-павильоны автобусов, и культуру придорожных полос, и снегозадержарием занимался. И каждая работа в охоту, и каждый объект был важным. Сегодня дороги моей Беларуси ухоженные. Я пол Европы прошел своими ногами и могу засвидетельствовать, что дороги наши добротные и поддерживаются в хорошем состоянии.

- Может назовёте сколько же километров дорог построено с вашим участием?

- Точно не скажу. Наверное, не одну сотню, - смеётся.

- А какая из них особо запомнилась?

- Первая выпрямленная дорога на Мядель, а также моя последняя трасса Минск – Красное – Илья - Мядель. Это прямая дорога, что ведет к белорусскому морю – Нарочи. Сегодня жители республики с похвалой отзываются об этой дороге. И я тоже радуюсь, ведь в ней есть частичка и моего труда.

Вспоминается строительство моста через жд. Переезд в д.Пашковщина, перед ст.Княгинин. Интересной была работа.

- И награды, конечно, имеете?

- Да, награждён медалью «60 лет Победы в Великой Отечественной войне», знаком «Почётный дорожник». Имеем с женой по тому времени высокие награды –Ленинская юбилейная медаль, многочисленные Почётные грамоты, Благодарственное письмо Президента Республики Беларусь А.Г.Лукашенко. На днях вручили ещё одну награду «65 Победы «.

- Как вы сейчас живёте? Без активной работы не скучаете?

- Знаете, на пенсии тоже надо работать. Шевелиться приходилось вдвойне. До прошлого года всё хозяйство держали. Своё и мясо, и яйцо, и масло с молоком было. Даже излишки молока до 4-х тысяч в год сдавали. И коника Буяна держал. И себя, и детей кормили. Скучать-то времени не было. А когда силы начали сдавать, хозяйство начали сворачивать, вначале корову продали, а как …погорели в прошлом году – и дом, и все постройки, и все пять коз, остались одни куры. Соседка приютила нас со старухой, и дочь оставила работу приехала за нами (больше за матерью, т.к. она инвалидом стала) ухаживать. Мне ведь уде на девятый десяток перевалило. Казалось бы, столько хлопот, а до сих пор те далёкие военные годы отзываются в сердце долгим эхо…

Вот уже лет пять, как завязалась переписка с Кругом друзей Мемориала бывшего концлагеря Нойенгамме в Гамбурге, который работает при Сенате и Парламенте города Гамбурга. Они не только поисковой работой занимаются, но организовывают посещения групп бывших подневольных рабочих из Беларуси, России, Украины. В прошлом году они рассказали мне, что в районе Гамбурга Штеллинген, была открыта памятная Доска на Ледерштрассе – на месте бывшего лагеря, по которой я возил в то время своим землякам хлеб. Читаю их письма, вспоминаю, рассказываю, а дети отписывают ответы в Германию. Так что, времени свободного особо нет.

- А не забыли о вас в ДРСУ-133?

- Нет, что вы! Начальник участка Владимир Владимирович Дубяго буквально через пару дней лично приехал не только поддержать, но и привёз материальную помощь, что собрали работники участка. Позже гравий привезли, и доску черновую для строительства дома. Да и так не забывают обо мне. И подарки привозили ко Дню пожилых людей, и памятные часы к юбилею участка дарили (к сожалению всё сгорело), и районную газету, и «Транспортный вестник» выписывают. Грех жаловаться. В мыслях об окончании строительства дома (умирать на чужой постели, наверное, никому не захотелось бы?) иногда читаю и верю в лучшее завтра всей дорожной отрасли. Наши белорусские дороги вскоре будут одними из лучших в Европе!

- Спасибо, Александр Павлович! И пускай вам и вашей семье Бог даёт здоровья, терпения и бодрости духа! Думаю, что на новоселье пригласите и своих бывших коллег-дорожников.

- Обязательно!

Беседовал Аркадий ЖУРАВЛЁВ.

E-mail: zhuravlev@tut.by